КАБАР, 12 декабря. Чингиз Айтматов - гордость и знамя кыргызского народа. Он был из плеяды Расула Гамзатова и Кайсына Кулиева, Василя Быкова и Нодара Думбадзе, Махмуда Эсамбаева и Мухтара Ауэзова.Он не любил особых торжеств. Когда в Париже отмечали его 70-летие, в ЮНЕСКО была проведена только научная конференция – и никаких торжеств.
Его чтили везде – в Казахстане и Эстонии, в России и Германии, Узбекистане и Австрии. По его повестям и романам снимались фильмы и ставились театральные постановки как в самом Кыргызстане, так и в России, Австрии, Германии и многих других странах. Не говоря уже о переводах.
Он знал слово и умел обращаться с ним как никто другой, его вплетения древних мифов и легенд в картины современной жизни стали как бы даже фирменным знаком писателя.
Под его руководством состоялось «кыргызское чудо» - расцвет кыргызского кино в 1960-1970-е годы. До поднятой в те годы планки нынешним нашим режиссерам еще расти и расти. Но главное – была создана творческая атмосфера, и киношники получили готовую литературную базу. Андрон Михалков-Кончаловский назвал студию «Киргизфильм» тех времен островком диссидентства на просторах авторитарного СССР.
Айтматовский Танабай стал тем идеалом коммуниста, до которого должна была подниматься сама коммунистическая система, а Мальчик в «Белом пароходе» восстал до еще не сформулированного писателем повсеместного «манкуртизма».
Во времена перестройки и «разгула демократии» Айтматов своим авторитетом защитил кыргызский язык. Без его вмешательства прежние руководители, «не поступавшиеся принципами», могли направить развитие кыргызской культуры совсем в другом направлении.
Когда случились Ошские события, Айтматов срочно прилетел на юг и журил местную молодежь, за что потом сам не раз подвергался критике. Но именно так и поступает старший, когда кто-то дерется, - он ругает своих.
Айтматов ввел в мировой общественный оборот термин «манкурт», который сейчас понимают в любой точке Земного шара – и на русском, и на английском, и на испанском языках. Главное – и казахи, и литовцы, и якуты, каждый по-своему и каждый глубоко и точно понимают сейчас суть «манкуртизма».
Последние его произведения были восприняты неоднозначно, но он сам говорил, что и спортсмены, бывает, установят мировой рекорд, а потом сами не могут много лет к нему даже приблизиться. У него было много рекордов – и национальных, и мировых.
Строчка Бориса Пастернака «И дольше века длится день…» после выхода под таким названием романа Айтматова приобрела вторую жизнь и особенное звучание, а «Плахой» зачитывались все – кыргызы и русские, грузины и украинцы, латыши и молдаване.
Особо лиричны были его ранние произведения, и этим он был любим всеми – одни уважали масштабность и мастерство его поздних работ, другие наслаждались непосредственностью первых «повестей гор и степей». Битлов тоже любят за это и делят их песни на ранние - лиричные и непосредственные, и поздние – сложные и совершенные.
Он мог повернуть простой на первый взгляд вопрос такой неизвестной ранее гранью, что тот поднимался на глобальный уровень, и над ним задумывались как простые дехкане, так и профессора и правители.
Подготовили Нарын Айып и Султан Досалиев, Агентство Кабар